Семья без отца

Семья без отца - в современном обществе не такая уж и редкость. Было время, когда такая ситуация могла сложиться из-за войны или политосуждений. Но нынешний человек шагнул далеко вперед: теперь неполная семья складывается при живых родителях. Причина до боли проста: развод.

Мать не может быть еще и отцом, но она, для пользы ребенка, может лепить устойчивый образ отца. На меня всегда производит глубокое впечатление степень понимания проблемы, которую выражают женщины, когда они говорят о воспитании ребенка без отца. Это справедливо по отношению не только к разведенным, но и вдовам, так что эти трудности не основываются на чувстве вины за то, что отец был выжит из дома. Эти женщины часто используют слова: "Это ужасная ответственность быть одновременно и матерью, и отцом".

Это действительно верно - мать-одиночка вынуждена принимать серьезную ответственность, которая обычно возлагается на отца или разделяется с ним. Ей приходится принимать самостоятельно все важнейшие решения и, как правило, зарабатывать на жизнь. Роль кормильца семьи забирает у нее большую часть времени, которое в идеале должно отводиться для радостей и забот материнства. Но я полагаю, что часть этой преувеличенной тревоги базируется на недоразумении - на допущении, что женщина должна как-то пытаться быть для ребенка не только матерью, но и отцом. Но это невозможно как психологически, так и физически.

Мы знаем, что ребенку нужны оба - отец и мать. Маленький ребенок, у которого нет того или другого, настойчиво требует у оставшегося родителя найти ему недостающего. Но самое примечательное - это то, что ребенок может создать себе родителя, отвечающего многим его потребностям. Если ребенок продолжает видеться с ушедшим родителем или просто хорошо его помнит, то он может общаться с этим родителем в своем воображении в промежутках между визитами. Если ребенок не помнит ушедшего родителя, он может реконструировать его образ из того, что он о нем слышал, из того, чем он восхищается в знакомых взрослых того же пола, и из тех черт, какие он хотел бы видеть в этом своем недостающем родителе. Когда отцы возвращаются после войны домой, то многие отпрыски, которые по малолетству успели их начисто забыть, гневно отвергают притязания этих мужчин на то, чтобы зваться их отцами. Вместо этого дети тычут пальцами в отцовскую фотографию, с которой у них ассоциируется некий идеальный образ и все слышанные ими рассказы и истории. Даже ребенок, который вообще никогда не знал родителей - вследствие их смерти или своего незаконного рождения, - создает в своем воображении живые образы обоих, созданные из элементов знакомых ему людей или тех, о ком он читал. И этих созданных его воображением родителей он может описать во многих подробностях и со многими деталями.

Незаконнорожденные дети, принятые с рождения в другие семьи, даже если эти семьи идеальные, могут часами грезить о своих настоящих родителях, которых они никогда не знали и относительно которых обычно ничего не могут разузнать. Временами в юношеском или взрослом возрасте они пытаются отыскать своих настоящих родителей, даже если понимают, что никогда не смогут с ними воссоединиться.

Мы знаем, что подростка невозможно контролировать постоянными нотациями и угрозами наказания. Это только раздражает их и провоцирует на бунт. Слежка, подозрения и недоверие еще хуже; подросток ведет себя по принципу: "Она мне не верит, думает, что я плох, ну так почему бы мне не поразвлечься и не стать действительно плохим?" С другой стороны, в наше время многие родители из боязни серьезно законфликтовать с детьми притворяются, с самыми лучшими намерениями, что им безразлично, что те вытворяют. А подростки на самом деле, в глубине души сознают свое незнание жизни и нуждаются в советах и руководстве родителей. Хотя обычно никогда в этом не признаются. Но они часто жалуются своим друзьям или доверенным взрослым, что хотят, чтобы родители давали им советы и наставления, как это делают родители их друзей. Подростки ощущают, что это один из аспектов родительской любви.

Мать-одиночка определенно должна показать, что ей не все равно, какое впечатление производит ее сын на общество (как его окружение, так и ее), и что она считает само собой разумеющимся, что временами они вместе обсуждают его поведение. Это могут быть случайные разговоры, не обязательно нудные и долгие разборки. Подросток любит, чтобы такие разговоры проходили на должном уровне, как между двумя взрослыми людьми. Должно быть признано, что поскольку большую часть дня он предоставлен самому себе, то ему надо не просто приказывать, что делать, а убедить в необходимости именно такого поведения. Подростка не задевает, если при этом родительница выражается ясно и твердо. Его раздражает, если ему затыкают рот. А то, что на словах он может не соглашаться с материнскими советами, вовсе не означает, что он их отвергает.

Если мать не может убедить сына-подростка в своей правоте - потому что она не может понять позицию сына - и если она все же чувствует эту свою правоту, то она должна придерживаться своей точки зрения. Даже если он не послушает мать в этот раз, в дальнейшем знание ее мнения поможет ему. А тем временем она может предложить сыну посоветоваться с другим мужчиной - дядей, учителем, священником, адвокатом.

Если подросток встречается с отцом или переписывается с ним, то для решения некоторых проблем можно привлечь его. Но даже если отец тоже выступит против матери, ей все равно не следует менять своей точки зрения. Она может сказать: "Что ж, можешь следовать совету отца, но я все равно считаю это неразумным". В общем, я хочу сказать, что хотя мать уже не может осуществлять полный контроль над сыном-подростком, как это она делала по отношению к маленькому мальчику, и хотя она не может быть для сына таким авторитетом, каким был бы отец, проживай он вместе с семьей, но все равно она может влиять на сына, если она любящая и добросовестная мать. В перспективе это гораздо важнее преходящих разногласий и непослушаний.

Что касается отношений матери-одиночки с дочерью, то в чем-то эти проблемы будут подобны тем, что возникают с сыновьями, а в чем-то различны. Мать чувствует меньше сомнений в своей способности воспитывать дочь без отца, поскольку она уже выучила все, что надо знать о том, как растут девочки, ибо сама таковой была. Это уже само по себе преимущество, ибо уверенный в себе родитель с большей легкостью проводит воспитательный процесс, нежели сомневающийся, мнительный и тревожный. А девочка на протяжении всего своего детства будет иметь перед глазами образец для подражания, в соответствии с которым и будет себя формировать.

Все говорит о том, что девочка нуждается в отце точно так же, как и мальчик. В самом раннем детстве он ей нужен, чтобы узнать, как сильно мужчины отличаются от женщин - но, тем не менее, не являются чем-то совершенно чуждым и враждебным, - так что впоследствии они не будут для нее совершенными чужаками. Между тремя и шестью годами девочке нужен отце во плоти или воображаемый отец, на которого были бы направлены ее романтические устремления. Если в памяти ее осталось слишком мало строительного материала, она, точно так же, как и мальчик, создаст образ отца из того, что она о нем слышала, из черт других мужчин и из собственных фантазий. Образ этого человека и воображаемое отношение матери к этому человеку, возможно, сильно повлияет на идеалы девочки, под которые она будет подгонять свое возможное замужество во взрослом состоянии. Вот почему важно, чтобы мать помогла девочке думать о своем отце как можно лучше.

Большинство матерей-одиночек обнаруживают, что они могут и самостоятельно воспитать сыновей или дочерей, точно так же, как и родители в полных семьях. В некоторых случаях ложащаяся на мать дополнительная ответственность, которую дети ощущают (и это, кстати, очень хорошо, если, конечно, не доходит до такой крайности, что дети начинают чувствовать жалость по отношению к матери), формирует у детей необычайно зрелый и сильный характер.